Сегодня и вчера

Очерки альпийской жизни // Нива. 1870. №5. — С. 75.

На одной из прилагаемых гравюр наглядно представлена участь, нередко постигающая смелых до самозабвения горных охотников и пастухов. Здесь изображено действительное происшествие, в свое время наделавшее шуму в большом околотке вследствие известности, которую стяжал себе герой его — и жертва—своей сумасшедшей отвагой. Это был молодой парень, по имепи Ган-Биш (Иоганн-Баптист), служивший работником у главного пастуха, которому в течении восьми или девяти летних недель вверен надзор над 130—140 головами скота, пасущегося на северном скате исполинскаго Сэнтиса, в обнесенной высокими скалами лощине, где кроме того гнездится маленькое сельцо, зимой необитаемое, в шестнадцать бедных хижин. На высшей точке поставлен большой деревянный крест; там, на сравнительно плоской возвышенности, по субботам собираются пастухи покалякать и вместе прочесть вечернюю молитву. С этого места, на неизмеримой глубине мрачно светится черно-синее озеро, и скалы с окаймляющею их головоломной тропинкой точно свесились и смотрятся в него. На половине этой тропинки есть глубокая ниша в скале, довольно правильной круглой формы, известная под названием «Чертовой часовни», и после грозы с вершины ее стремится небольшой, но довольно красивый водопад. Для сумасбродного Гана не было больше удовольствии, как забраться на высочайшую скалу и выделывать там такие прыжки и гимнастические упражнения, что пастор однажды счел своим долгом сделать ему увещание, заметив, что если бы ангел-хранитель не удержал его, он непременно слетел бы. «Туда ангел-хранитель не заберется», со смехом отвечал сорвиголова и продолжал свои шалости. Однажды после грозы, пастух приказал ему свести молодого быка вниз в деревню, формально наказав при этом непременно идти нижней, сравнительно безопасной дорогой. Но Бишу это показалось далеко, страха же и головокружения он не знал. Поэтому, ведя быка за собою на длинной веревке, он не задумываясь пошел верхней тропинкой. Благополучно дошел он до «Чертовой часовни»; с нее вода шумно лилась; бык остановился и уперся. Парень поднял палку и сердито дернул за веревку; но быку было не до шуток: он бешено наклонил голову, бросился на Гана, поднял его на рога и как мячик подбросил на воздух. С силой отчаяния Ган держался за веревку — и быку пришлось всеми силами упереться, чтобы и его не стянуло в страшную бездну. В это мгновение веревка порвалась — и несчастный Ган вниз головою полетел в пропасть. Хотя и не мог никто быть очевидцем этого ужасного происшествия, но нетрудно было жителям деревни догадаться, что оно совершилось именно таким образом, когда к ним явился бык, изнеможенный, весь в мыле, с волочившейся за ним оборванной веревкой, другой конец которой они нашли в руке бездыханного, обезображенного трупа, лежавшего у подошвы отвесной скалы.